На белом песке у самой кромки прибоя играют дети. Лица их похожи, как два солнечных блика. Ярко-рыжие локоны мальчика свободно треплет лёгкий ветерок. Такие же рыжие волосы девочки заплетены в две задорные косички. Брат строит песочный замок, сестра пускает мыльные пузыри.
- Поиграй со мной, - просит она.
- Опять в куклы? – поднимает лукавый взгляд он.
- Смотри, какие красивые, - девочка выдувает переливающийся шарик. Внутри радужной плёнки угадываются крошечные человеческие силуэты.
- Ты сделала себе девочку, а мне мальчика, как всегда?
- Да. Хочешь, поменяемся? Так будет интереснее.
И прозрачный пузырёк лопается, оставляя в руках девочки куклу-мальчика, а в руках мальчика куклу-девочку. Мальчик смеется.
- А теперь мы поменяемся обратно, – смех девочки звенит над берегом.
- И поселим их в этот замок, - мальчик опускает куклу на песок. Девочка тоже ставит куклу, но с другой стороны песчаной стены.
- Пусть они тоже поиграют.
- Будет весело?
Взявшись за руки, дети-боги снова смеются. Светлая Райна сыплет из горсти белый песок времени, Тёмный Хиcc выдувает из соломинки мыльные пузыри надежд. Ноги их омывает океан вечности.
Они играют.

Часть 1.
Глава 1.
235 год от Основания Империи.

Хляби небесные разверзлись в самый подходящий момент, и на рыночную площадь обрушились потоки холодной воды. Вместо пронзительного вопля «Держи вора!» изо рта упитанного купчишки вырвалось невнятное бульканье, в руке остался лишь клок мокрых лохмотьев. Вторая же попытка заорать успеха не принесла ввиду исчезновения дерзких сорванцов среди начавшегося столпотворения – и, конечно, рыночной страже уж точно было не до какого-то обворованного недотёпы, когда все силы доблестных защитников правопорядка были брошены на штурм ближайшего питейного заведения.
Костеря на чем свет стоит внезапно начавшийся ливень, шестеро вояк ввалились в зал, распихав по дороге всех, кого только можно, расселись за длинным столом в середине зала и затребовали пива и закусь. В самом тёмном углу этой же таверны, за маленьким шатким столиком около входа на кухню, расположилась парочка несколько хулиганского вида, но с честными-пречестными глазами. Одному из них, белобрысому, на вид можно было дать не более четырнадцати лет, второй, с более привычной для этих мест тёмной шевелюрой, выглядел на пару лет постарше. Пробегающие мимо подавальщицы не обращали на них внимания, спеша поскорее накормить и напоить набившийся в «Троллью Слезу» народ. Мальчишки же за кружкой горячего яблочного сидра увлеченно беседовали.
- Вот повезло лягушке на дождик! – Того, к кому обращались, звали Лягушонком. – Спорим, ты бы так легко не отделался, кабы не ливень! Нахал, – в голосе чернявого слышалась досада на удачливого дружка. Шутка ли, увести приглянувшуюся добычу из-под самого носа лучшего друга.
- А что? Вот была бы умора поглядеть, как этот бурдюк за мной побегает! - хихикнул в ответ второй воришка.
- А ты забыл уже, что верзила Бешах тебе ещё вчера велел на его рынке не шалить? Нажалуется Мастеру, тебе мало не покажется.
- Ну ты и зануда, Свисток! То нельзя, это не тронь! Мы свободные люди или где? – губы юного хулигана растянулись в мечтательной ухмылке. - Мне, может, мёдом тут намазано…
Перешептывание подозрительной компании сопровождалось тихим перезвоном пересчитываемых монет, добытых благородным трудом, то бишь облегчением карманов олухов и ротозеев. Впрочем, к этой категории Свисток и Лягушонок причисляли всё население славного города Суарда и его окрестностей, за исключением разве что принадлежащих к Гильдии, да городской стражи.
- Знаю я твоё мёдом… мечтай, мечтай! Заметит тебя эта фифа, как же! Не нашего полёта птичка, невеста самого деся-атника, - Свисток так живо изобразил задранный нос местной красотки, что Лягушонок покатился со смеху. – А серьги-то давай, выкладывай!
- Какие ещё серьги? Не знаю никаких серег, приснилось тебе…
- А в глаз?
- А в ухо?!
На этой жизнеутверждающей ноте разговор был прерван громогласным явлением не к добру помянутого Бешаха, начальника рыночной стражи. Распахнув пинком дверь и разбрызгивая во все стороны воду с промокших волос, он с порога распорядился:
- Стоять! Пива, бегом! Жаркого, окорока, пирога и всего, что есть, да побольше! - обвел зал, набитый разнокалиберной публикой, орлиным взором:
– Побалуй тут у меня! – и плюхнулся на привычное рабочее место.
Сидевшие за столом подчинённые встретили начальство здоровым ржанием и стуком кружками по столу. Парочка же в углу разом примолкла и тишком стала отползать в сторону выхода, надеясь не попасться на глаза блюстителям спокойствия, дабы загребущая лапа труженика дубинки не вывернула из их карманов в поте лица добытые медяки и серебряные. Опасения их были напрасны, так как десятнику в данный момент было совершенно не до какой-то ерунды. Он только что вернулся от капитана городской стражи, традиционно в нецензурных выражениях отказавшего рыночным воякам в прибавке денежного довольствия. Мотивировал же капитан своё непопулярное решение ещё более крепкими словами в адрес короля-наместника, - да продлятся его годы! – пригласившего, не иначе как назло честным людям, в столицу своих младших детей и, до кучи, героя пограничных сражений генерала Дуклийона, в народе прозванного Медным Лбом. Сегодня две главные жизненные страсти бравого служителя закона – жадность и любовь к сплетням - так тесно сплелись змеиным клубком, что буквально жгли его изнутри.
- Испортили весь праздник! Мало нам беспорядков в порту, ещё и Медный Лоб на наши головы! - Бешах одним глотком выдул пиво из ближайшей кружки. Чело его омрачилось ещё больше, когда протянутая наугад рука не обнаружила следующей, дабы хоть немного притушить пожар благородного негодования.
- Короче, орлы! Повышения жалованья опять не будет. Зато господин капитан Труст, чтоб его тролли съели, клятвенно обещал нам проверку, чистку рядов и вообще троллью мать! Видишь ли, мышей не ловим! А его-то долю вынь да положь!
Срочное совещание на самую близкую сердцу истинного защитника народа тему проходило под чавканье и бульканье, перемежаемое хрустом разгрызаемых костей и требованием ещё выпить. Ребром стоял вечный вопрос – как создать видимость бурной деятельности таким образом, чтоб и должное количество ворья начальству предъявить, и главы Гильдии не задеть, и, главное, себя, любимых, не обидеть. Достижение желанной гармонии осложнялось скорым прибытием в столицу неприятностей в лице генерала, в последние несколько лет благополучно воевавшего где-то и с кем-то (нас не касается, и ладно) и юных высочеств. Присутствие до тошноты честного и правильного генерала, которому в мирное время явно некуда будет применить энергию, обещало взбаламутить такую приятную жизнь городской стражи, привыкшей ко вполне пристойному взаимопониманию с Гильдией Тени и Лигой Нищих. Если его превосходительство вздумает наводить порядок по своему разумению (а он вздумает!), о спокойной жизни и приличном доходе придется забыть не только мелкой сошке вроде десятника Бешаха, но и самому капитану городской стражи господину Трусту. А он ой как не любит проблем, и виноват будет не Дуклийон, чтоб он был здоров, а кто-нибудь поближе… И юные Высочества – что им не сиделось в крепости Сойки, свежий морской воздух, что ли, надоел? Хоть и совсем дети ещё – двенадцать и четырнадцать, - Тёмный знает, чего от них ожидать? Старшая дочь короля от первого брака, Ристана, по слухам, младших на дух не переносит. Тут к гадалке не ходи, скоро такая буча в городе начнется! В общем, по всему выходило, что в ближайшем будущем ничего особо приятного господам стражникам не светит.
В процессе обсуждения открывающихся горизонтов и неумеренного поглощения спиртных напитков взгляд верзилы-десятника тяжелел, и ржание соратников всё более переходило во взрыкивание. Бравых вояк, как всегда, интересовал сакральный вопрос «кто виноват?», так как вопроса «что делать?» не могло возникнуть в силу полной профессиональной пригодности. Кулаки уже зудели, и наиболее ушлые посетители забегаловки по возможности незаметно просачивались к дверям. Доблестная стража следовала правилу высокого начальства – виноват кто поближе.
Юным ученикам же Гильдии Тени шкура была явно дорога, и к моменту, когда в таверне завязалась драка, они уже направлялись к восточной окраине Суарда. Свисток, как человек солидный, старательно прикрывался от дождевых струй старой корзиной, а Лягушонок, оправдывая свое прозвище, шлепал прямо по лужам посреди улицы, подпрыгивал и махал руками. Редкие прохожие шарахались от ненормального и неодобрительно ворчали, он же блаженно щурился, подставляя дождю лицо, улыбался во весь рот и мурлыкал какую-то песенку.
Теперь, наконец-то, нам удалось бы разглядеть весьма примечательную внешность столь непохожих друг на друга пареньков.
Старший уже достиг того возраста, когда мальчишечья угловатость сменяется юношеской гибкостью, черты обретают законченность, и долговязый нескладный подросток вдруг превращается в грозу юных девичьих сердечек. И, надо сказать, густые чёрные волосы, мягкий блеск тёмно-карих глаз, четкий профиль, и уже прорисовывающаяся фигура прирожденного атлета немало тому способствовали.
При взгляде на младшего из них у самого заплесневелого брюзги невольно рождалась улыбка. Вечно смеющиеся, цвета умытого дождём неба, глаза, озорная и в то же время мечтательная физиономия, стремительные и текучие, будто в эльфийском танце, движения хрупких рук, изменчивая, как игра света, мимика и торчащие во все стороны вихры цвета свежей сосновой стружки. Песенка его, шаловливая и мелодичная, звенела в ритме убегающего дождя, сам он напоминал не то солнечный блик, не то птенца диковинной птицы феникс, непонятно, как залетевшего в обычный скучный город.
Действительно, история появления в столице мальчика по прозванию Лягушонок была покрыта тайной. Никто, кроме, может статься, Мастера Гильдии, не знал, кем были, откуда пришли и куда девались родители малыша, найденного солнечным майским утром у порога храма Тёмного Хисса. Настоятель храма Крилах, справедливо рассудив, что каждая случайность должна быть обращена к его, настоятеля, пользе, отдал только научившегося ходить кроху Мастеру Гильдии. Сопровождающая речь, поистине, явилась шедевром его ораторского искусства и долженствовала убедить Мастера в особом предназначении мальчика, в его несомненной будущей пользе для Гильдии и, как следствие, в необходимости достойного подношения патрону всех воров, убийц и прочих тёмных личностей, Тёмному Хиссу в лице, как несложно догадаться, настоятеля. Кто знает, проникся ли Мастер доводами Крилаха, произвела ли на него впечатление совершенно нехарактерная для провинции Валанта внешность малыша – светлокожие и светловолосые люди часто встречались лишь в самых северных районах Империи, - или он просто посчитал не лишним заполучить в будущем ещё одного бойца невидимого фронта, не отягченного лишними привязанностями и неправильным воспитанием. Как бы то ни было, Мастер назвал мальчика Хиллом и определил в чуткие руки Фаины, своей домоправительницы и по совместительству нынешней подруги, у которой как раз подрастал собственный сын Орис, трёх лет от роду, впоследствии прозванный Свистком.
Хоть Мастер и не испытывал особой симпатии ни к одному из своих учеников, не говоря уж о подкидыше, но и ни разу не пожалел о двадцати серебряных монетах, уплаченных за Лягушонка. На редкость спокойный и жизнерадостный ребёнок, Хилл на лету схватывал премудрости тёмного ремесла. Он никогда не перечил учителю, выкручивался из всех каверз и подковырок соучеников, не доводя дело до открытого противостояния и, казалось, играючи преодолевал все сложности учебы.
Но впечатление лёгкости, с которой постигалась им наука, было весьма обманчивым. Только Свисток, с первых дней почему-то привязавшийся к малышу, и не дававший остальным мальчишкам совсем уж затравить несносного чужака, видел стиснутые зубы и злой взгляд солнечного эльфа, до темноты в глазах отрабатывавшего стойки, броски и перекаты. Не раз, проснувшись ночью, он видел в лунном свете за окном тонкий силуэт, танцующий с клинками. Свисток, куда более высокий и сильный, давно уже решил для себя, что никогда не станет драться с приятелем всерьёз. Пару лет тому назад ему довелось стать нечаянным свидетелем встречи Лягушонка, посланного Мастером к одному из членов Гильдии за деньгами, с двумя незнакомыми портовыми хулиганами. Здоровенные, наглые, на голову его выше пацаны, встретившись взглядом с ледяной потусторонней Тенью, на миг показавшейся во всегда таких тёплых и приветливых синих глазах, тут же почуяли, что скорее им достанется мешок из парусины и камень на шею, чем монеты, звенящие в кармане Лягушонка. И Свисток любовался сверкающими пятками улепётывающих от малорослого, хрупкого двенадцатилетнего мальчишки головорезов.
Тогда Свисток впервые осознал справедливость слов Мастера, несколько лет назад подслушанных им из разговора Учителя с настоятелем Крилахом, что Лягушонок к пятнадцати годам станет одним из Призывающих Тень. Попасть в Посвященные Хисса мечтали многие юные члены Гильдии, но мало кому предлагалось пройти испытание, ещё меньшему числу удавалось при этом остаться в живых, поэтому количество профессиональных убийц в Империи было весьма невелико, зато оплата их услуг! Орис ни словом не обмолвился об увиденном ни Мастеру, ни другим мальчикам, и сделал вид, что ничего такого вовсе не было. Зато другими глазами стал смотреть на наивную, светлую улыбку друга, отшучивающегося от всех предложений соучеников померяться силой, сразиться и просто подраться, и в упор не понимающего подколок и дразнилок, на которые любой нормальный мальчишка обязательно оскорбился бы и полез в драку.

Продолжение романа «Песни Дождя»